Победа или испытания? Логическая ошибка
- Автор: Божидар Маринов
- Оригинал: http://americanvision.org/4304/4304/
- Перевод: Антон Коваленко
- Редакция 1 (черновик)
«Не согласен. Хотя мы и победим в итоге, в Писании ясно сказано, что в этом мире нас ждут испытания, и сатана своими трудами приближает задуманный им конец света.»
Такое сообщение переслал мне друг. Это был комментарий к моей предыдущей статье: «Новый мировой порядок: истинный и ложный».
Те из нас, кто проповедует и отстаивает постмиллениализм – оптимистичную эсхатологию победы Евангелия в этом мире и в нашей истории, неоднократно слышали такое возражение от христиан-эскапистов, то есть сторонников амиллениализма и премиллениализма. «Победа невозможна, — утверждают эскаписты, — ведь в Библии ясно написано (2 Тим 3:12), что все, кто хочет жить праведно, будут гонимы. Надежда постмиллениалистов ложна; нам не справиться ни с народами, ни с обществом, ни с властями». Некоторые богословы облекают уныние в поэтичные слова; один влиятельный богослов писал: «Церковь – в постоянном изгнании на реках вавилонских. Наша надежда — плач и сетование, и ожидание того дня, когда Бог вернет нас домой». Народы не покорятся Христу и его Евангелию, заключает эскапист, ведь христиан ожидают страдания и гонения. В этом мире и в нашей истории победа невозможна.
Мне всегда было странно, что это возражение — самое любимое у пессимистов. Оно очевидно ошибочно: оно держится на подмене смысла слов и на неверных определениях.
Прежде всего, понятие страданий не противоположно понятию победы. Нет логического закона, который бы их противопоставлял, и определений, ведущих к такому противопоставлению. Простой здравый смысл говорит нам, что эти понятия совместимы. Заглянем в текст одной из важнейших политических речей XX в: первой речи сэра Уинстона Черчилля на должности премьер-министра Великобритании. Один из самых цитируемых её пассажей звучит так:
Я повторю перед Палатой то, что уже сказал присоединившимся к новому Правительству: «Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжелого труда, слез и пота». Нам предстоит суровое испытание. Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий.
Нечего предложить, кроме крови, труда, слез и пота… Перед нами месяцы борьбы и страданий… Согласно логике амиллениалистов и премиллениалистов это означает, Черчилль утверждает, что Британия не может победить Германию. Если страдания означают, что победы не будет, Черчилль, должно быть, обещает народу Британии неизбежное историческое поражение. Если принять логику моего комментатора, Черчилль утверждает, что Гитлер добьется своего.
Однако уже в следующем абзаце Черчилль говорит о победе:
Вы спросите, какова наша цель? Отвечу одним словом: победа, победа любой ценой, победа, несмотря на весь ужас, победа, каким бы долгим и трудным ни был путь; потому что без победы не будет жизни.
Мог ли Черчилль утверждать, что не предлагает ничего, кроме страданий, и тут же обещать победу в истории? Да, конечно; ведь таково устройство Божьего мира — любая победа, достойная этого имени, требует «крови, тяжкого труда, слез и пота». Союзники победили нацистскую Германию, и ради этого им пришлось пройти через страдания и испытания. Никто бы не обвинил Черчилля в том, что он противоречит себе: каждый (даже богослов-пессимист) знает, что рады победы придется пострадать — Черчилль был прав.
Именно таков и взгляд постмиллениалистов на победу Евангелия. В нашей истории этот мир увидит победное шествие Благой вести — не только в сердцах людей, внутри семей и в церквах, но и среди народов, культур и государств. Народы за народами покорятся Христу; их обычаи, нравы и законы изменятся, отражая заповеди Бога. Евангелие будет всё более преображать сердца людей, а также их установления и их общества; мировоззрение Библии будет всё более становиться действенным мировоззрением властей и правительств. У Церкви будут свои взлеты и падения, но Слово Божье, проповеданное людям и народам, никогда не вернется к Богу без плода.
Разумеется, такое покорение мира не будет похоже на легкую прогулку. Уинстон Черчилль обещал соотечественникам «кровь, труд, пот и слезы»; Христос обещает нам то же самое — на пути к победе в этом мире и в нашей истории. Эта победа имеет цену; апостол Павел писал о себе [Кол 1:24]:
Ныне радуюсь в страданиях моих за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь.
Было бы нелепо утвержать, что Христос недостаточно заплатил за свою победу на кресте, и апостол должен компенсировать эту недостачу. Павел говорит об уплате его собственной цены за его собственную победу и за победу Церкви в истории. Так и апостол Иоанн говорит в Откровении, что он наш «брат […] и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа», показывая, что нет противоречия между участием в испытаниях и участием в царствии. Победа в этом мире придет через страдания: но она придет, шаг за шагом. Наши испытания — наша цена за нашу победу; мы не терпим и не трудимся напрасно, ради чего-то недостижимого, в ожидании последнего дня. Наши страдания происходят в борьбе за то, чтобы силою Святого Духа достичь цели, указанной Христом в великом поручении: научить все народы, чтобы они покорились Богу.
Ещё более интересен такой аспект возражений богословов-эскапистов: они осуждают наш «общественный активизм» и ожидают, что их собственная пассивность принесет им «испытания». Эскапист верит, что вызов постмиллениалиста, брошенный устройству мира сего, обществу, начальствам и властям, не вызовет ответной атаки врагов Бога и не приведет к гонениям и страданиям — но его собственное учение, говорящее лишь о праведности верующих в частной жизни, принесет ему более тяжкие гонения, чем всеобъемлющая борьба постмиллениалиста.
Возможно ли это? Предположим, к нашему дому приближаются два человека. Первый выглядит безобидно, он невооружен, занят своими делами и похож на обычного прохожего: он даже не смотрит в сторону нашего дома. Второй вооружен до зубов, направляется прямо к дому, ломает калитку и всеми дейстиями показывает, что собирается штурмовать дом и вломиться в него. Если вы владелец дома, кого из них вы попытаетесь застрелить и остановить? станете ли вы под нападением решительного врага тратить время и патроны на человека, намерения которого очевидно неагрессивны? Не сочтете ли вы, что нападающий заслуживает большего внимания?
Почему бы в таком случае мировой порядок почувствал угрозу именно в тех христианах, которые открыто утверждают, что не намерены ему угрожать, бороться с ним и преодолеть его? С его точки зрения эскапист – всего лишь безобидный прохожий. Зачем бы правителю-антихристианину преследовать тех, кто не угрожает его власти? Даже римский Сенат допускал включение Иисуса Христа в их пантеон при условии, что христиане признают божественность императора. Почему бы и нет? Если христианин или церковь не бросает вызов миропорядку и не одобряет такого вызова, он признает легитимность этого порядка. Людей с такими взглядами не будут преследовать — скорее уж, языческое государство возьмет их на службу.
Настоящие гонения приходят тогда, когда христиане восстают против существующего порядка и объявляют, что «имеют другого царя, Иисуса». Безбожный политический истеблишмент встречает постмиллениалистов так, как встретил бы вооруженных людей, которые ломятся в дверь; стоит потратить и силы, и патроны, чтобы их остановить, нейтрализовать или даже убить. Если христиане призывают к радикальным изменениям, верят в их неизбежность и работают над ними, то те, в чьих интересах сохранить status quo, имеют интерес и в том, чтобы защищаться. От такой защиты и приходят испытания. Христиан с самого начала и до настоящего времени преследовали именно за угрозу, которую они представляют для общественного, религиозного и политического истеблишмента. Христианину, который ограничивает свою веру сферой личного и частного, рамками своей души и своей семьи, — не стоит бояться гонений.
Богословы-эскаписты часто вспоминают о героях веры из послания к Евреям 11:35-38 и заявляют, что такой же судьбы надо ожидать и нам. Как и ветхозаветные верующие, мы будем испытаны скорбями, судами, гонениями, а может быть, и смертью в руках наших врагов. Те же богословы, однако, не обращают внимания на то, что ветхозаветные верующие не были никакими эскапистами; они действовали согласно своей вере и в обществе, и в культуре, и восставали на прежнее мироустройство самым радикальным образом, как видно из непосредственно предшествующего фрагмента послания к Евреям:
…которые верою побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острия меча, укреплялись от немощи, были крепки на войне, прогоняли полки чужих… — Евр. 11:33-34
Неудивительно, что их преследовали. Они были опасны, и прежний порядок сопротивлялся — через гонения. Если эти люди стремились побеждать царства и творить правду, следует ожидать, что царства неправды, живущие по своему закону несправедливости и зла, будут защищаться. От тех же, кто не нападает, защищаться ни к чему.
Нам известны два общепризнанных постмиллениалиста среди выдающихся участников Первого вселенского собора в Никее в 325 г.: Евсевий Кесарийский и Афанасий Александрийский (в то время всего лишь личный секретарь епископа Александрии). Собор был решительной демонстрацией общественной и политической победы христиан для всей Римской империи; мы имеем все основания полагать, что и остальные епископы тоже верили в победу благой вести в истории, — иначе у них не было бы причин присутствовать на Соборе. Однако мы знаем, что все эти епископы прошли через самые страшные гонения: у многих из них не хватало руки или глаза, многие были изуродованы ожогами и заклеймены раскаленным железом. Римская империя преследовала их, и для этого была причина: они ожидали победы в этом мире, в нашей истории, на земле. Они были опасны. Наконец они победили, а империя покорилась.
Ещё один яркий исторический пример — Джон Фокс, автор «Книги мученников». Это был вежливый и застенчивый человек; он даже критиковал Джона Нокса, своего близкого друга, за «грубое неистовство», направленное против Марии, королевы Шотландской. Фокс верил тверже всех своих современников в то, что церковь и христианская жизнь освящается мученичеством. Тем не менее, он верил в победу Евангелия в истории и отстаивал право французских гугенотов защищаться с оружием в руках. Фокс понимал, что мученичество суждено тем, кто бросает вызов мировому порядку, а не тем, кто ограничивает проявления веры своей частной жизнью. Того же взгляда придерживались несколько поколений пуритан после Фокса: постмиллениализм, вера в победу, борьба за неё — и они знали, что за это их и будут преследовать. Их и преследовали — именно потому, что они были угрозой для общественного и политического истеблишмента, а не потому, что они избегали столкновений с обществом.
Таким образом, возражение из процитированного вначале комментария логически ошибочно. Нет противоречия между победой в истории и страданиями в истории; напротив — победа приходит только через испытания. Те, кто не верит в эту победу, не верит по-настоящему и в испытания — ведь они не представляют угрозы этому миру. Библейское богословие страданий есть только у постмиллениалистов, ибо только их богословие и их жизнь — подлинный вызов миру сему. Эскаписты (амиллениалисты и премиллениалисты) лишь говорят о страданиях, но на самом деле согласны с неверующими в том, что общество, политика и культура должны оставаться антихристианскими. Противопоставление испытаний и победы — логическая ошибка.